23 Января 2021
Стихи у ручья. 40 дней Отшельничества в пещере. 1996 год. Часть первая
Представленные на этой странице стихотворения написаны Орисом в 1996 году в горах Ай-Петри, когда он, добровольно наложив на себя Обет Молчания, 40 дней жил в горном лесу, в небольшом, за несколько дней вырытом им консервной банкой, пространстве между двух, подпирающих друг друга скал, полностью отказавшись от еды и общения с людьми.
Внутренней Причиной для его ухода в горы была вызревшая в душе насущная, непреклонная потребность в том, чтобы хотя бы попытаться как можно глубже познать Смысл своего нынешнего существования и, если это получится, то постараться найти Суть своего собственного Духовного Предназначения путём ведения внутреннего Диалога со своим «Высшим Я» и поиска возможностей для понимания самого себя…
Причиной же самих этих мощных психоментальных и духовных Состояний, внезапно и нежданно нахлынувших на него в 42 года, послужило непоколебимое желание стать ЛУЧШЕ, стать МУДРЕЕ и ЧЕЛОВЕЧНЕЕ. Именно эта естественная глубоко осознанная им Духовная Потребность в немедленном, безотлагательном осуществлении БЛАГИХ радикальных качественных изменений в своём Самосознании, взращённая на глубокомысленном изучении писаний Серафима Саровского, Сергия Радонежского, Василия Мудрого и других Столпов православия, призвала его совершить отчаянный Шаг и решительную Попытку либо осуществить это, либо умереть от голода или укусов скорпионов, змей и других ядовитых тварей, часто в обилии и непрошено посещавших его рукотворную «пещерку», особенно по ночам.
Отсутствие страха смерти и эта его внутренняя готовность в любой момент умереть, возможно, и послужила внутренней, психической опорой для био-Творцов его организма в концентрации всех биологических усилий на процессе физического выживания в этой драматической ситуации длительного молчания и голодания, а также позволила Творцам его Самосознания аккумулировать в его Душе ту могущественную Силу Духа, которая не только помогла ему выжить и без особого вреда для здоровья продолжить своё физическое существование, но также и спустя три года взрастила в его Самосознании насущную потребность в том, чтобы повторить этот Опыт, но теперь уже в составе небольшой группы единомышленников (всего – семь человек), живя с 7 июня по 19 августа 1999 года на самой вершине плато Ай-Петри в палатках и ежедневно погружаясь в медитативные состояния на протяжении всех 40 дней (впоследствии, в 2001 году там был построен Горный Айфаар, здание и прилежащая территория вокруг которого были отобраны у Айфааровцев властями Ялтинского Заповедника в 2011 году).
Сегодня я не вылезал
Сегодня я не вылезал
С полупещерной своей кельи,
Дневник свой тоже не писал
И думать ни о чём не мог.
Полузабывшийся, лежал
На травяной своей постели
И ничего уже не ждал –
Видать, Душою занемог.
Был изгнан Господом Адам,
Одну лишь заповедь нарушив.
А что же, Боже, делать нам,
Прошедшим через все грехи?
Я грош поломанный не дам
За наши проклятые Души,
Что слышат только шум и гам,
Но к слову Истины глухи.
Я - как и все! И мой удел
Идти со всеми по мытарствам,
За тысячи неправых дел
Душе моей гореть, страдать,
И выжигать из грешных тел
Всю мразь аидового царства…
И будет ли тому предел,
Никто не может мне сказать…
Как на конвейере поток,
Несущий к преисподней Души,
И на последний свой глоток
Надеяться никак нельзя.
Как осенью сухой листок,
Ты станешь никому не нужен,
Когда проводят за порог
Тебя родные и друзья.
Не наживёмся всё и впрок
Вещей, продуктов запасаем -
Всё мало нам. Ну, а итог –
Как пчёлы мёд, копим грехи.
И как пропущенный урок,
Мы жизнь бездумно прожигаем,
И валимся буквально с ног -
Самоуверенно лихи!..
Живу не каясь, не молясь…
Стал самому себе противен…
В грехе зачат, в грехе родясь,
Пропитан насквозь я грехом…
И поздно каяться сейчас,
Что был, мол, глуп я и наивен,
Что за потоком дел и фраз
Не думал ни о чем плохом.
Я свой Костер зажёг и в нём,
Как шишки, сам себя сжигаю…
И поедаемый огнём,
От боли дикой дико плачу…
Один!.. И ни души кругом!..
Слова молитвы повторяя,
Я только думаю о том,
Что дальше будет всё иначе.
Я убежал от суеты
Я убежал от суеты.
Бежал поспешно, без оглядки,
Хотя никто, и даже ты,
Не наступали мне на пятки.
Без сожаленья и тоски
Я оставлял свой мир привычный.
И были горы мне близки,
И были камни симпатичны.
Я убежал от склок и смут,
От мира затхлого застоя,
Где всё – тщета и ложный суд,
Где нет душевного покоя.
Я рад, что в Жизни Перелом
Хватило мне отваги прыгнуть…
Как в омут брошусь в бурелом,
Чтоб иль воскреснуть, иль – погибнуть!..
Боже, Боже, мя помилуй же
Боже, Боже, мя помилуй же
По велицей Твоей Милости!..
Невозможно дальше жить уже
Среди подлости и гнилости.
Между жадностью и низостью
Как пройти мне чистым, Господи?
До душевной дальновидности
Не созрел я, не дорос, поди.
Но по множеству щедрот Твоих
Мя очисть от беззакония, -
От гордыни и грехов моих,
От соблазна своеволия.
Хоть грехи свои все знаю я,
Да и Ты их знаешь, видимо,
Но готовы оправдания –
Те, что сам себе я выдумал.
Но Ты, Господи, помилуй мя,
Окропи своей Любовию!..
Корень зла из Сердца выну я,
Стану жить без прекословия!..
Уходят мудрые от дома
Уходят мудрые от дома.
Извилист и тернист их Путь
Навстречу Жизни буреломам,
Где ни прилечь, ни отдохнуть.
Не знает их Душа покоя,
Горит, смятением полна,
И чашу с жизненным настоем
Готова выпить всю до дна.
Ни в чём они не виноваты,
Ни в чём их упрекнуть нельзя…
Уходят… Как идут солдаты,
На поле битвы Бытия!..
Горит, дымит костёр в пещере
Горит, дымит костёр в пещере…
Ну, не в пещере, а в скиту,
Который мне как светлый терем
У всей природы на виду.
Как запах пота из подмышки,
Так терпкий дым слезит глаза,
Когда в костре дымятся шишки
И с бревен капает слеза…
А над костром, хмельной и пьянкий,
Уже витает аромат –
То в прокопченой чёрной банке
Шиповник с травами кипят…
Я чай пью жадно, до отрыжки,
Что больше пить – невмоготу!..
А из костра мерцают шишки,
Как горсть рубинов на свету…
И из скита сочатся блики
Вглубь задремавшей тишины…
И ночь со скал сдирает лики
Как червоточины с Луны…
Гордыня, зависть, ревность
Что в жизни нам страшней всего?
Что губит нас и наши Души?
Что есть причина всех грехов
И что дорогой в Ад нам служит?
Гордыня – самый страшный враг,
С каким ничто уж не сравнится:
Душа подстреленною птицей
Трепещет вся в его когтях.
Сей враг хитёр и изворотлив,
Его не сразу углядишь:
Забылся на мгновенье лишь –
Он тут как тут, мил и угоден…
Прикрывшись сотнями личин,
В благопристойных покрывалах,
Всегда он спутник наш бывалый –
С причинами и без причин.
Мы все – служители гордыни,
Мы все – её друзья, рабы...
А Души наши так слабы,
Что вязнут в этой паутине...
Душа, вонми! Не будет взлёта,
Пока не сбросишь прочь врага,
Что был твердынею греха
И делал из тебя урода!..
* * *
Что от начала и поныне
В себе копим всё больше мы?
И что, не менее гордыни,
Является оплотом тьмы?
Оплотом зла в нас служит ЗАВИСТЬ –
Она страшнее всех зараз:
Ведь выползала всякий раз,
Как с ней мы справиться пытались.
Она вела людей на войны,
Прикрывшись сонмом умных фраз,
И нож свой прятала не раз
За взглядом чистым и спокойным.
И бушевали бури, страсти
За створками прикрытых век...
И низко падал человек
От этой низменной напасти.
Душа моя! Когда зараза
Сия прицепится к тебе,
Уж лучше ты себя убей –
Без промедления и сразу!..
* * *
Что то за тварь в Душе таится,
Когтями впившись в плоть и кровь,
Что лицемерно так рядится
Под умиленье и любовь?
Гнуснее РЕВНОСТИ, пожалуй,
На свете нет уж ничего!
Опасен змей тот, - от него
Душе урон всегда немалый.
Ах, сколько чистых, светлых чувств
Губились им одним навеки,
Когда, назойливый, как гнус,
Он поселялся в человеке.
И сердце падало в огонь,
И застывала в жилах кровь...
Но мы всю эту мразь и вонь
Наивно мнили за любовь...
Гнила, вульгарна и порочна,
Живуча ревность среди нас:
Сопит в двусмысленности фраз,
Сквозит в застывших многоточьях...
Душа моя! Пока живёшь,
Чиста будь, как весной сирень,
Иначе и в базарный день
Не дам я за тебя и грош...
Стою средь сосен, пихт и скал
Стою средь сосен, пихт и скал,
В себя их гордый дух вбирая,
Стою один – велик и мал,
Себя с Христом соизмеряя.
Я что ни день, то разбиваюсь
На сотни маленьких людей
И в них, как в брызгах, растворяюсь
В тщете житейских мелочей.
Но где я Сам? И где Душа,
Которая в Мир Вышний рвётся?
Нет никого… И, боль глуша,
Никто в ответ не отзовётся…
Что ни скажу, – не прав я буду,
Пока Себя не смог познать,
Пока за Жизнь я, как Иуда,
Готов в себе Христа предать…
2.08.96г 10:30 час
Ничто не вечно под Луною…
Ничто не вечно под Луною…
И я – не тот, и ты – не та…
Но над тобой и надо мною
Сияет светлый Лик Христа!
За сумасшедшей суетою
Мы не любовь копим – грехи.
Я так устал быть не собою,
Что перестал писать стихи…
Я так хотел быть светлым, чистым,
Так высоко в мечтах витал!
И прошлых жизней Свет лучистый
Мне Душу, как родник, питал…
Но жизнь нахраписто и лихо
Меня схватила под уздцы,
И я, надломленный и тихий,
Упал на тень своей звезды.
Никто падения не видел:
Ни мать, ни ты, ни даже я…
Но оборвались с ходу нити
Связующего Бытия.
Я жил как все: ходил, смеялся,
Дурачился для куражу…
Никто не знал, не догадался,
Что я уже давно лежу…
Не стало смысла, соли, пота,
Я подниматься не хотел…
Но Бог мне силы дал для взлёта,
Я глянул ввысь и… Полетел!..
Ничто не вечно под Луною.
Но пусть исчезнет маета,
И вечно манит нас с тобою
Сияющая Высота!
2.08.96г 14:00 час
Любимой
Зову тебя – не отзовёшься.
Кричу – не можешь услыхать.
Не прислонишься, не коснёшься,
Не сможешь мне руки подать…
Не дни – столетья между нами,
Как цепи сброшенных оков,
Но мы за суетой, делами
Не слышим их призывный зов.
Проснись же, ведь тебя зову я
Из дальней глубины веков,
Когда не мог я поцелуем
Раскрыть тебе свою любовь…
Когда не понятый, гонимый,
Забытый Богом и людьми,
Не забывал я о любимой
Среди житейской кутерьмы.
Но внял Господь моей надежде:
Через столетья Божий дар
Соединил нас, как и прежде,
Как Руставели и Тамар…
2.08.96г 15:30 час
Течёт ручей
Течёт ручей, хмельной и дикий,
Среди скалистых берегов,
И в каждой капле – солнца блики
И отраженье облаков.
Что солнца луч в нём, он не знает
И беззаботно вниз течёт,
Смывает, сносит, разрушает...
Но, орошая, создаёт!
Когда с рекою он сольётся,
Не станет прежнего ручья,
Но в рёве вечном отзовётся
И он, задиристо урча.
Когда река сольётся с морем
И перестанет быть рекой,
То и она в морском просторе
Проявит буйный гонор свой…
Я – Человек! По Воле Божьей
Я мчусь меж Жизни Берегов,
И в суете пустопорожней
Я наломал немало дров…
Когда же Смерть меня без спроса
Столкнёт из Жизни в мир иной,
В толпе его многоголосой
Каким он будет, голос мой?..
2.08.96г 16:30 час
Когда сочится ночь сквозь щели
Когда сочится ночь сквозь щели
И над костром струится дым,
Ко мне приходят Руставели,
И пастор Жорж, и Никодим…
Садятся тихо, молчаливо,
И греют руки над костром.
И слышно мне сквозь шум дождливый,
Как в небесах буянит гром.
Как ливень в речке хороводит,
Дорвавшись до седых камней,
Как пламя лихо колобродит
На бёдрах суховатых пней…
Собрались, словно на совете:
Рустави, пастор, Никодим…
И перед каждым я - в ответе:
Ответственен, но не судим.
– Судить? За что, скажи на милость! –
Рустави голову поднял, –
Ведь всё, что в жизни совершилось,
От нас троих сполна ты взял.
Ты – это мы. Ошибок трудных
И достижений всех итог…
И в водах своей жизни бурных
Ты сделал всё, что только смог.
– Да, но ведь я так мало сделал!
Как мало в жизни я успел!
Ни в чём я не достиг предела,
И суета – вот мой удел…
Вот ты, учёностью своею,
Почтенный отче Никодим,
Известен был среди евреев
И был Христом руководим.
И ты, мой дорогой Георгий,
В борьбе за Истину был смел,
И жизни тяжкий путь и долгий
Пройти достойно ты сумел.
А о тебе молчу, Рустави, –
Известны всем твои дела.
Жизнь, полную любви и славы,
Тебе судьба преподнесла.
И города, и пароходы
Назвали именем твоим,
В Сердцах грузинского народа
Ты уважаем и любим.
А я? Что я? Никто не знает
Моих ни имени, ни дел…
Жизнь, как сквозь пальцы, протекает…
А что я смог? Что я успел?
Где то, что дали мне в наследство
Вы славой, гением своим?
Иль растерял я это средство,
Когда был сам собой гоним?
Мне в этой жизни душно, тесно,
Я погибал уже не раз!
И если я – ваш плод совместный,
Я не хочу быть хуже вас!
– Ты молод!
– Мне уже за сорок!
– За сорок! – пастор помолчал, –
Скажу без лишних оговорок:
Я в сорок только начинал!
С кем только я тогда не спорил,
Приняв от Никодима груз
В Константинопольском Соборе
Под тяжестью церковных уз!
Мне Истина была дороже!
И я в изгнании, в глуши,
И умирая, верил всё же
В реинкарнацию Души!
– Присядь, Георгий, успокойся, –
Тут с камня Никодим привстал, –
Он понял всё, не беспокойся,
Ты тут всё правильно сказал.
Он жить торопится. Похвально –
Вода под камень не течёт.
Но вот запомни: путь твой – дальний!
Ему - тысячелетья счёт!
Что нету славы – поправимо,
Сквозь это ты уже прошёл.
Путь славы – трудный путь и мнимый,
Коварен этот путь, тяжёл.
Осадок разочарованья
Твой брат Рустави одолел
И умер в нищете изгнанья,
Но прожил жизнь, как сам хотел.
Я тоже был весьма известен,
И помнят люди обо мне,
И также наглотался лести
И чёрной зависти камней.
Ты хочешь славы? Будешь славен!
Но помни: сладок славы яд!
Ведь даже капля точит камень,
Когда подолгу ей кропят!
Путь славы пусть тебя не гложет –
Готов уже хмельной отвар!
Путь Знания тебе поможет –
Вот истинно бесценный дар!
Убережёт он от искуса,
Замешанного на крови.
Ведь всё, что слышал от Иисуса,
Я передал в уста твои!
Ты будешь Истину глаголить
Назло притворщикам-отцам,
Ты говори, не надо спорить –
Иди с Иисусом до конца!
Тебе в помощники – святые!
Апостол сам тебя хранит!
Не траться на дела пустые,
И в вере твёрд будь, как гранит!
Скажи ещё и ты, Рустави,
Ему ты, видно, ближе всех:
И путь его не меньше славен -
Такой же ждёт его успех…
Рустави, стройный и красивый,
С такой же чёрной бородой,
Спокойный и неторопливый
Поднялся с камня надо мной.
– Ты мне – как сын! Хотя я сына
В той, прошлой, жизни, не имел.
Но мы здесь Духом все едины –
Для всех для нас один удел.
Тебя мы вместе воспитали
Любовью, верою своей
И с нетерпеньем тоже ждали,
Когда наступят сорок дней.
Иначе было не пробиться
К Сознанию твоей Души!
В посте ты должен просветлиться
И в тишине лесной глуши.
Ты выдержишь. И наш подарок
Получишь на исходе дней.
Пусть не особенно он ярок,
Но дорог силою своей.
Всегда носи его с собою,
На указующем персте,
Всегда, - и летом, и зимою! -
Ходи в дарованном Кресте!
В нём - несказуемая сила,
Что вас от бед и зла спасёт,
Поможет вам и над могилой,
Когда случится, пронесёт!
Получишь это всё не даром –
Трудом ты это заслужил…
Да, кстати, просьба от Тамары,
Чтоб ты Мариной дорожил.
Люби её! Не слишком строго
К ней относись. И не суди!
Ей предстоит ещё так много!
Поддерживай её, веди!
Она – Тамары воплощенье,
Венец тех мыслей и идей,
Которым не нашлось свершенья
В теченье невозвратных дней.
Её по Жизням помотало,
Но мы заботились о ней…
Теперь она Мариной стала, -
Женой законною твоей…
Ну, вот и всё. Пора нам…
– Стойте! – Георгий тоже с камня встал, –
Одно лишь слово мне позвольте,
Я ведь ещё не всё сказал!
Всегда всё делай как мужчина,
И слову верен будь всегда,
И не люби наполовину,
И Богу жизнь свою отдай!
И не гляди назад, обратно,
Стремись лишь только в Высь, вперёд!
И будет жизнь твоя - отрадной,
И Бог всегда тебя спасёт!..
Затух костёр. И их не стало –
Моих загадочных гостей...
Ушли... И ночи покрывало
Спустилось сумраком теней.
Что это? Сон или виденье?
Иль голоданья результат?
Ведь я водой лишь да кореньем
Питаюсь двадцать дней подряд.
Пусть будет сон…
А что ж подарок?
Посмотрим на исходе дней…
Я затушил свечи огарок
И лёг с молитвою своей…
2.08.96 г. с 20:43 до 21:31 час
Здесь нету пышногрудых елей
Здесь нету пышногрудых елей,
Вокруг меня – сосновый бор
Да одинокий можжевельник
Гнездится у расщелин гор.
Здесь, мхом обвиты стародавним,
Вдоль русла высохшей реки
Позарывались в землю камни,
Повыставив свои клыки.
Здесь всё – старинно и надёжно,
Здесь надо слушать, не кричать,
И даже слушать – осторожно,
Чтоб не нарушить Благодать…
И нужно всё своё оставить
Там, в беспросветной суете,
Чтобы наполнить в Душу Память
О первозданной Красоте.
И как веков былых посланья
К себе нас манит, как магнит,
Пурпурных мхов очарованье
И солнцем выжженный гранит…
3.08.96г 11:00 час
Диалог
– В чём мудрость этой странной жизни?
– В стремлении Себя познать.
Чтобы в душевной укоризне
Усвоить Божью Благодать.
– А в чём же смысл людей, живущих
Одним желанием своим?
– В том, что в их затхлой, гнойной гуще
Дух человеческий варим.
– Так что есть Жизнь – моя, чужая?
Какой в ней смысл и в чём резон?
– Вы все живёте, познавая…
Но все вы спите… Жизнь – ваш сон!..
4.08.96г 17:00 час
Душа моя уже не плачет
Душа моя уже не плачет,
Не ноет сердце, не корит,
И всё внутри меня – иначе:
Не тлеет затхло, а горит!
Душа моя полна надеждой,
Что кончится мой срок земной.
Она стряхнёт, как прах, одежду,
И станет вновь Сама Собой!
Взлетит в заоблачные дали –
Туда, в Божественную Высь,
Где нас всегда и ждут, и ждали, –
Туда, где все мы Родились.
Где нет вражды тупой и лести,
Где нету лжи, всё без прикрас,
Где дружно все живут и вместе,
А не отдельно, как у нас.
Где так легко, светло и чисто!
Где мыслью мир вокруг творим,
Всё озаряет Свет лучистый
И каждый Светом тем горим.
Моя Душа полна тем Светом,
Который манит и зовёт…
Моя Душа ещё не спета
И приготовилась на взлёт…
5.08.96г 12:00 час
Как дня и дел регулировщик
Как дня и дел регулировщик
С собою тучи приволок
Нахальный, плутоватый дождик,
Стучит в пещеры потолок.
Уверенно ложатся струи
На серый камень скальных стен,
От этих влажных поцелуев
Гранит стыдливо заблестел…
А струи быстрые игривы,
Лобзают весело, шутя…
Смотрю на это, как на диво,
И радуюсь, как то дитя.
Я здесь един с дождём и светом,
С костром и трепетом ручья,
Я растворился в мире этом,
И не понять, где он, где я…
5.08.96г 12:20 час
В законе этом убеждались
В законе этом убеждались
Те, кто сейчас мудры, умны:
Там, где мы раньше оступались,
Вновь оступаться не должны.
Из жизни в жизнь идём циклично,
И, коль упал, то трудно встать.
Тот, кто попрал закон логичный,
Обычно вынужден страдать.
Ты недоверием замучишь!
Но в нём коварный есть удар…
И что в конце концов получишь?
Что получила и Тамар…
6.08.96г 19-00 час
Душе самой себя не вынесть
Душе самой себя не вынесть –
Тяжёл сорокадневный срок
Проверки на Любовь и гнилость,
На Добродетель и порок.
За двадцать с лишним дней, не скрою,
Я кое-что сумел понять:
Как трудно быть Самим Собою
И страшно как – Себя не знать.
Живём не плача и не каясь, –
Тому есть множество причин,
Порастерялись мы, скитаясь
Средь сотен масок и личин…
Душе самой себя не вынесть…
И остаётся лишь одно:
Мне уповать на Божью Милость
И «пить до дна своё вино»…
6.08.96г 19:40 час
Душа кается и молится
Душа кается и молится…
И явилась в сумерках
Пресвятая Богородица
И младенец на руках.
– Помоги мне, Матерь Божия,
И отверзи слепоту!
Свою жизнь сейчас итожу я,
Дальше так – невмоготу!
Нерождённым я завидую
И скорблю о жизни прожитой,
Что неспетой, недопитою
Впопыхах была мной пролита.
Впопыхах была разменяна
На одни лишь многоточия,
На скандалы и сомнения,
И на всё такое прочее…
А в ответ мне, как во сне:
– Сквозь ошибки и сомнения
Скоро ты придёшь ко мне,
И наступит утешение…
6.08.96г 21:00 час
Здесь, что ни день – с собою битва
Здесь, что ни день – с собою битва
И жизни прожитой учёт,
И покаянная молитва
В Душе, как ручеёк, течёт.
Здесь всё не так, как было прежде.
И в мир иллюзий унося,
Здесь проверяются надежды
И проверяются друзья.
Слова и жесты – не капризны,
И тишина в ответ – нема…
Здесь так легко расстаться с жизнью
И так легко сойти с ума…
Здесь не укрыться от былого,
Не отвернуться, не смолчать.
И нет назад пути иного,
Как жизнь по-новому начать.
Но в искреннем благословеньи
Господь ко мне благоволит…
И прочь уносятся сомненья,
И сердце больше не болит…
7.08.96г 10:30 час
О, Грузия!
О, Грузия! Что помню я,
В жизнь прошлую свой взор бросая?
Благословенные края,
Где солнца песня золотая
Лучится в гроздьях винограда,
Играет в девственном вине,
Целуется с ручья прохладой
И угасает в сладком сне…
Где холод скал и мрак ущелий,
И русла пересохших рек,
А в небесах, на гор постели
Сверкает бриллиантом снег.
Где с севера сползают тучи,
Их незатейливый шатёр
Всё поглощает: лес дремучий,
И плешь равнин, и цепи гор…
А туч поток свинцово-рваный
Несётся к морю быстро, вскачь.
Их погоняет ветер рьяный,
Футболит лихо, словно мяч…
Ещё я помню: над долиной,
На гребне скал, словно венец,
Венчал ущелье замок дивный –
Это и был царя дворец.
Здесь юность вся моя когда-то
Под сенью серых крыш прошла
И был царевич мне за брата.
Свои сердечные дела,
Свои мечты и даже горе
Он всё со мной как брат делил,
И на равнинном, на просторе
Искусству боя обучил.
Ещё я помню, как ходили
Мы с ним на лошадях к княжнам,
Как безоглядно мы любили
И как вольготно было нам…
Какую свадьбу отгуляли,
Когда он в жёны взял Тамар!..
Но вскоре в трауре стояли:
Царь умер, хоть и был не стар.
Я был уже поэт придворный,
Теперь же – главный казначей
И жил в трёх комнатах просторных,
Всегда имел полно ключей.
И думал я всегда о деле,
О пополнении казны,
Чтоб сундуки не поредели
И были чтоб всегда полны.
Писал стихи о добром, вечном,
О странствиях и о любви,
О приключеньях бесконечных,
Где тигры, витязи и львы…
Но счастье вновь не долго длилось,
И, как всегда, внезапно, вдруг!
Жизнь от стенаний омрачилась:
Скончался царь, мой лучший друг…
Я помню: гроб, зажжёны свечи
И копоть факелов дымит,
И как дрожат у гроба плечи,
И пальцы проросли в гранит…
Она всё мужество призвала,
Чтоб в горе этом устоять
И чтоб на лезвие кинжала
Печаль свою не променять…
Как только мог я постарался
Слова все нужные найти,
Чтоб горьких слёз поток прервался,
Чтоб снова жизнь могла идти.
Я стал ей другом, даже братом,
Во всём старался помогать:
В веденьи дел и в деле ратном,
И как страною управлять.
Я был уже давно известен,
Давно прославиться успел:
Моих уже немало песен
Народ как откровенья пел.
Она была строга, упряма
И не в пример другим умна,
Жила без хитрости и прямо,
Стараясь делать все сама.
Никто – ни брат и ни визири –
Разубеждать её не смел.
С соседями держалась в мире,
Я помогал ей как умел.
На мне не только казначейство –
Груз дипломатии лежал:
Все свары, ссоры и злодейства
Единолично я решал.
Народ всегда был мной доволен,
Я защитить его умел
И из-под княжеской неволи
Спасти немало Душ успел.
Против меня плелись интриги –
Поперёк горла многим встал,
Скупались и сжигались книги,
Чтоб их народ не увидал.
Тамар во всём мне доверяла
И в курсе дел моих была,
Перед князьями защищала,
Меня унизить не дала.
Когда давала письма в руки,
Ладонями касаясь рук,
То через пальцев ток упругий
Я слышал её сердца стук.
Любил ли я? Что было силы!
Но не сказал ей ничего…
Меж нами разверзлась могила -
Царя и друга моего.
Любила ли она? В безбрежных,
В бездонных водах её глаз,
В дрожаньи рук, порывах нежных
Я это чувствовал не раз.
Народ нас уж давно помолвил
И с нетерпеньем ждал итог,
И двор язвительно злословил,
Но сделать ничего не мог.
Нет, смог! И недоверья гири
Вмиг перевесили любовь!
Три подлеца, лжецы – визири
Сомненьем отравили кровь.
Воспользовавшись тем, что долго
Я был в отъезде, во дворце
Подстроили мне два подлога,
Подсунув золото в ларце.
Тамар сказали, что ни разу
С тех пор, как все ключи даны
Шота – по царскому указу –
Никто не проверял казны.
А между тем плодятся слухи,
Что он украл один ларец!
И это подтвердили слуги,
Да и пропажа, наконец,
Хранится в спальне, под кроватью,
Там, где ночует казначей.
Быть может, он хранит в нем платья
И дубликаты от ключей?..
Когда сундук тот открывали, –
Все нетерпением полны, –
Визири тут же в нём признали
Оружье царское с казны.
И вот, счастливый и усталый,
Я всё уладил, наконец, –
Преодолев весь путь немалый,
Вновь возвратился во дворец.
Таинственно исчезли слуги,
Как будто прячась от меня,
Как будто болен я недугом,
Бежали, словно от огня...
Боль неосознанной тревоги
Меня под ложечкой грызёт…
Я тут же, сразу же с дороги
Пошёл к Тамар, чтоб дать отчёт.
Когда узнал я о подлоге
И о ларце, что в дом попал,
Я тут же ей поклялся Богом,
Что в жизни ничего не крал!
Я удивлён был и растерян!..
Но не от подлости людей,
А от того, что не уверен
Был кто-то в честности моей.
И этот кто-то – мой любимый,
Мой самый близкий человек!!!
Обидой, гордостью гонимый,
Я ускакал, как тот абрек.
– Как дальше жить? И жить ли стоит? –
Мне ветер в уши просвистел.
– Умри! – мне вьюга в сердце воет.
Тогда я умереть хотел…
О, да! Я гордый был мужчина!
Не все меня теперь поймут.
Поймут лишь горцы и грузины,
Что в сердце с гордостью живут.
Как выжил я в тот миг, не знаю,
Но, видно, всё ж хватило сил…
Я брёл от края и до края,
Немало стран исколесил.
Меня и ханы, и султаны
Просили, оставляя жить,
Но продолжал я путь свой странный
И стал свободой дорожить.
Меня тянуло, где когда-то,
Две жизни прошлые назад,
Его я встретив, верил свято
В Того, Который Сам был свят!..
Придя на родину Иисуса,
Я понял, что успел устать
От жизни, от её искусов,
И стал монахам помогать.
Я рисовал деянья, сцены
Божественного Бытия,
Изображал святых на стенах
Крестового монастыря.
Но вот когда в последней сцене
Со мной произошёл удар,
В предсмертном, истинном, мгновенье
Я умер с именем: «Тамар!»
7.08.96г 19:00 час
Продолжение во второй части.
Комментарии для сайта Cackle Просмотров: 1224